Глава 7 МОИ ДЕТИ, МОЯ КРОВЬ

Греция, это колыбель демократии, внесла свою «леп­ту» в кровавые битвы. Один из самых серьезных конф­ликтов произошел в 1940-х годах, когда гражданская война расколола целую нацию, перенесшую все тяготы второй мировой войны. Этот конфликт — яркий пример величайшего столкновения двух империй.

Две противоборствующие группы предъявляли свои права на сердца и умы греческого народа, которые столько натерпелись во время германской оккупации. Коммунисты-партизаны боролись с правым партизан­ским крылом за контроль над деревнями, разбросанны­ми в горах Греции. Каждая группа твердо решила пра­вить страной после окончания войны.

Коммунистическое движение, называемое Армией ос­вобождения, заявило о своей защите бедных от тирании и несправедливости. У него было много сторонников.

Коммунисты обещали новый порядок, основанный на справедливости и равенстве. Они заявили, что поведут народ на борьбу против нищеты и унижения.

Коммунистам-партизанам и в самом деле удалось очистить свою территорию от грабителей, скрывавших­ся в горах. Они установили строгие справедливые зако­ны в тех деревнях, которые они контролировали.

Но постепенно эти справедливые законы преврати­лись в закон мести. Вначале казнили только уголовни­ков и предателей. Но потом партизаны стали стрелять в любого, кто осмеливался публично им возражать. Лю­бой партизанский командир, контролировавший ту или иную деревню, сам решал, кому жить, а кого умертвить.

Одной из трагических жертв этого жестокого перио­да истории Греции была женщина по имени Элен. Мно­го лет спустя ее сыну Николасу Гейджу, бежавшему в Соединенные Штаты, удалось в конце концов по кусоч­кам восстановить историю жизни своей матери.

Элен видела, что партизаны принуждают подростков ее деревни вступать в их отряды. Ходили слухи, что ком­мунисты собираются отправить детей в Албанию для «перевоспитания». И вот эта молодая мать решила спас­ти своих детей.

Элен составила план спасения. К несчастью, один из жителей деревни предал ее. Элен переправила детей в безопасное место, но ей самой спастись не удалось.

Когда местный партизанский командир Катис узнал, что Элен скрыла своих детей, он пришел в ярость. Ее допрашивали и применяли пытки.

Затем Катис собрал жителей деревни на «народный суд». Он прочитал длинное постановление о том, что Элен — известная фашистка и поэтому упрямо отказы­валась отправить своих детей в «народную демократию». Он также обвинил ее в сопротивлении партизанам ор­ганизацией побегов из деревни.

Когда соседи хотели сказать в защиту Элен, Катис лишил их слова. Он и два других судьи удалились на несколько минут для совещания, а вернувшись, объяви­ли, что вина Элен неопровержимо доказана, и она при­говаривается к смерти.

Через несколько дней эту женщину и еще несколь­ких приговоренных к смерти повели в горы, к месту каз­ни. Элен шла, спотыкаясь, с трудом передвигая ноги,

 


почерневшие и опухшие от пыток. Она была бледна, выглядела изможденной.

Но, как вспоминал один из жителей той деревни, прежде чем прозвучал выстрел, эта мужественная жен­щина нашла в себе силы, и страшный леденящий душу крик потряс горы: «Мои дети!»

Элен была только одной из многочисленных жертв таких людей, как Катис, которые стремились утвердить в мире свою версию справедливости любыми средствами.

Это трагичная, давняя история. В большинстве слу­чаев страдания, которые человек причиняет человеку, исходят из желания установить справедливость, собст­венную справедливость. И вновь, и вновь закон спра­ведливости превращается в закон мести.

Боюсь, что именно так мы смотрим на Бога. Мы ждем, что Он проявит справедливость. В мировых ре­лигиях есть описание последнего суда. Древние египтя­не в своей Книге мертвых подробно описывают, что про­исходит с душой, которая предстает перед Озирисом, богом загробной жизни.

К сожалению, мы рассматриваем Божью справедли­вость через призму наших собственных эмоций. И тогда абсолютно справедливый и бескомпромиссный Бог мо­жет показаться Богом мести. Богом мщения.

Вот какое представление о небесном Отце старается сатана навязать нам. Ничто не служит его целям луч­ше, чем наш страх перед мстительным божеством. Ничто так не укрепляет его огромную империю на этой земле, как образ мстительного Бога, которого надо постоянно ублажать.

В основе многих религий лежит идея о том, что Бог — злое существо! Сатана втянул в порочный круг стра­ха и ублажения Бога бесчисленное множество людей. Угрюмому суверену на небе предлагается бесконечный ассортимент даров. Иные предлагают в жертву челове­ческие жизни. Соседи израильтян, филистимляне, напри­мер, приносили в жертву даже своих детей.

На первый взгляд, евреи сами относятся к этой ка­тегории. Разве они не возносили дары Иегове? Разве не приносили они на алтарь жертвы, чтобы искупить свои грехи?

Да, приносили. Книга Левит дает подробное объяс­нение этому. Но жертвоприношения евреев сильно отличаются­


от прочих: их жертвы указывали на жертву, которую принесет Сам Бог. Все указывало на великую жертву Христа на кресте.

Это и есть главное различие между библейским ис­куплением и попытками ублажения Бога. Главное в Пи­сании — жертва Бога. В альтернативном царстве глав­ное — жертва человека. Именно здесь главное различие двух империй. Именно здесь разделяются две империи— империя Христа и империя сатаны. Важно еще то, что здесь проявляется сущность Самого Бога. Кто Он: Бог, Который приносит Себя в жертву, или Он Бог, требую­щий человеческой жертвы?

История Каина и Авеля — хорошая иллюстрация этого различия. Многие удивляются:  почему жертва Авеля, а не Каина, была принята Богом? В конце кон­цов оба они принесли в дар Богу плоды своего труда. Авель, пастух, принес ягненка, а Каин, земледелец, — фрукты и овощи.

Но если мы внимательно прочтем 4-ю главу Бытия, мы увидим, что Каин принес альтернативную жертву Господу, о которой Он не просил. Рассерженному Каину Бог сказал: «Если делаешь добро, то не поднимаешь ли лица?» (Быт. 4:7).

Очевидно, Бог говорит: «Я сказал тебе об истинной жертве. Это все, что нужно, чтобы быть принятым». Но Каин упорно предлагает свой альтернативный дар.

Дар, который имел в виду Бог, сродни одеждам из овечьих шкур, какими Он покрывал Адама и Еву пос­ле совершенного .ими греха. Дар этот соответствует То­му, Кто придет и сокрушит голову змея. Агнец, прине­сенный в дар, символизировал Христа.

Что вознес Господу Авель? Агнца, символ Христа Спасителя, символ той жертвы, которую принес Сам Бог. А что принес в дар Господу Каин? Фрукты и ово­щи, дары, предназначенные для того, чтобы завоевать Божью милость, ублажить капризное божество.

Теперь вы видите разницу. Один дар на алтаре сим­волизирует жертву Господа, которую Ему предстояло принести, другой — -жертву, принесенную человеком. Один показывает Бога, которым движет самоотвержен­ная любовь, другой — бесконечно требовательного ти­рана.

В Новом завете, в Послании к евреям можно видеть,


какую связь имеют эти жертвоприношения с судом, Божьим правосудием. Автор послания объясняет, как пролитая кровь животных приобретает иное значение — значение пролитой крови Христа, истинной жертвы за грех. Он подчеркивает, что Сам Иисус есть истинный Первосвященник, завершающий плеяду всех священни­ков, служивших прежде за Него в храме. В Послании к евреям читаем «...мы имеем такого Первосвященника, Который воссел одесную престола величия на небесах и есть священнодействователь святилища и скинии ис­тинной, которую воздвиг Господь, а не человек» (Евр. 8:1—2).

Иисус Христос, наш Первосвященник, сегодня совер­шает Свое служение в небесном святилище. И что же .мы находим в этом «истинном святилище»? Божий пре­стол величия. Этот престол правосудия, который сата­на пытался сделать таким грозным и страшным. Он хо­чет создать у нас представление о Боге как мститель­ном и требовательном судье, который судит человека с высоты Своего белого престола. Но обратите внимание:

престол правосудия находится в святилище, в месте, где принимаются жертвы, где была принята пролитая за нас кровь Христа.

Иисус Христос находится одесную престола Божье­го. Иисус Первосвященник — наш защитник перед Отцом. Посмотрите на Его описание в Послании к Евреям: «Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может .сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, что­бы получить милость и обрести благодать...» (Евр. 4:15, 16).

Друзья, мы не одиноки перед этим Престолом суда. С нами сострадательный наш Защитник. Он представ­ляет Свою жертвенную смерть как основу нашего прощения. Он представляет Свою безгрешную жизнь как основу нашего принятия. Бог удовлетворил Свое требо­вание справедливости. Всех, кто верит в Христа, Отец принимает в Своем возлюбленном Сыне. Вот почему ка­жущийся страшным престол суда становится престолом благодати. Мы приступаем к престолу с дерзновением, потому что. Иисус, наш Первосвященник, принес Себя в


жертву за нас. Вот где главное различие между царством Христа и царством сатаны.

Оно находит свое отражение в истории Николаса Гейджа, сына героической женщины Элен, которая спасла своих детей ценой собственной жизни.

Девятилетний мальчик, разлученный с матерью, помнил ее и твердо решил узнать все обстоятельства ее казни. Он летал в Грецию несколько раз, был в той де­ревне, беседовал с ее жителями о гражданской войне, Мало-помалу он восстановил все события, относящиеся к смерти его матери, и таким образом, узнал о ее убийце Катисе. Следы привели Николаса в город, где жил Катис. Все остальные непосредственные участники того издевательского суда давно умерли, и только Катис, человек, который стоял за всем этим, был жив.

Когда Николас ехал в город, он думал о последнем крике матери: «Мои дети!» Он мучительно старался по­нять, к чему призывал этот душераздирающий крик. Как встретила смерть Элен — готовая бросить вызов чело­веческому повелению согласно благородным побужде­ниям своего сердца или последний крик ее — это крик, взывающий к мести?

Когда Николас приехал, дверь открыла жена Катиса и пригласила в дом. Представившись Катису, он сказал! «Во время войны вы судили гражданских лиц, жителей деревни Лиа».

— Нет, нет, — ответил Катис, — я не судил мирных жителей.

— Это ложь. На суде присутствовали 300 человек, Они помнят вас.

Катис занервничал, но продолжал все отрицать. Ни­колас вновь и вновь повторял обвинения, все больше приходя в ярость при виде этого жестокого нераскаяв­шегося человека. Он сжал в кармане револьвер и был готов в любую секунду, при малейшей провокации, вы­стрелить в безжалостного мучителя и убийцу его матери.

И вдруг Николас осознал, что если он застрелит Катиса, то будет вынужден убить и его жену и взрослую дочь, которые были в доме. Иначе ему не выбраться от­сюда. И он быстро вышел, хлопнув дверью. Теперь у него не оставалось сомнений, что Катис заслуживает смерти. В глазах этого человека Николас увидел жестокость


и равнодушие убийцы. Он поклялся убить Катиса, когда тот будет один.

Через четыре месяца Николас нашел убийцу своей матери на побережье Ионического моря, где тот прово­дил свой отпуск. Он дождался, когда семейство Катиса отправится к морю, взломал замок и вошел в дом. Вот: он, убийца, перед ним — он крепко спал. Вот мгнове­ние, которого Николас так долго ждал. Он не будет стрелять. Он просто задушит этого старика. Когда домо­чадцы вернутся, они обнаружат, что Катис умер во сне. Никто ничего не заподозрит.

Николае шагнул вперед, но вдруг на него нахлыну­ли воспоминания — нежное прикосновение материнских рук, ее ласковые слова.

С тех пор как Николас начал расследование этой тра­гедии, он очень многое узнал о своей матери.

Один из очевидцев рассказывал, что за день до каз­ни Элен говорила не о боли, которую причинили ей му­чительные пытки, а о своем горячем желании в послед­ний раз обнять своих детей. Вот для чего она жила, в ее жизни не было места ненависти.

В фильме, поставленном по книге Николаса, есть запоминающаяся сцена. Когда Элен понимает, что ради спасения детей придется остаться в деревне, она., прощаясь с ними, сжимает в объятиях своего единственного сына Николаса и шепчет ему: «Мое сердце! Моя кровь!» Когда Николас смотрел на убийцу, он вдруг осознал, что ее последний крик — не проклятие убий­цам. Это была мольба о том, за что она умерла — моль­ба о любви: «Мои дети!»

В этот момент Николаса охватило желание, чтобы любовь Элен продолжала жить в нем и его детях. Он не хотел продолжать эту цепь несправедливости и ме­сти.

Словно глядя сквозь убийцу, он увидел всю красота материнской жертвы. Он повернулся и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Вот что такое суд, друзья. Это не возможность отм­щения. Это возможность прекрасной Божьей жертве за­сиять в полной славе.

Бог есть судья; главное для Него — справедливость. Но Он также и наш Первосвященник, наш Ходатай. Он представляет вместо нас Свою совершенную жизнь и пролитую кровь. Он удовлетворил требование справед­ливости большой ценой. Это и есть основание Его пра­ведного царства.

Представьте себе Бога на престоле суда в Своем святилище!

Это небесный Отец, восклицающий: «Мои дети!» Вот для чего Он живет! В Его сердце нет ненависти. Для всех, кто верит в Него, Он их Первосвященник. Он от­дал Свою жизнь за всех нас. Любовь побудила Его при­нести эту огромную жертву.

Мы виновны. Ничто не могло бы оправдать наши по­стыдные поступки. Мы заслуживаем смерти. Но Бог на все это смотрит в свете великой Жертвы. Милость и справедливость «сретятся» в этом великом проявлении любви.

Бог хочет, чтобы мы избежали мертвой хватки греха, чтобы спаслись из сумасшедшего мира насилия. И Он готов пройти долгий путь, чтобы спасти нас. Когда мы смотрим на всемогущего Господа и думаем о неизбеж­ности суда над этим жестоким миром, будем помнить, кто есть истинный Судья. Будем помнить, как страстно желает Он спасти нас, как желает прижать к Себе и прошептать: «Мое сердце! Моя кровь!»

Мы искуплены кровью Самого Господа. Мы его воз­любленные дети.